Обречённые на бессмертие. Освобождение. Книга, которую ждали 20 лет! Романы из цикла «Великая Душа» - Брайан Толуэлл

– Клянусь Митрой, я не знаю, где они! Я не виноват…

– Ну ты сам напросился, – зловеще проговорил слуга Нергала, и по адскому блеску его глаз Ральдрик понял, что на сей раз Митра не пожелал защитить человека, сказавшего чистую правду.

– Они могут быть у Одноглазого Йенуса, – скороговоркой пробормотал толстяк, надеясь, что посланец с Серых Равнин удовлетворится этой скудной информацией.

– Где найти этого Йенуса, Кром его побери?

– Он бывает в таверне Глухого Пью, – прошептал Ральдрик, мысленно моля всех богов, чтобы Одноглазый Йенус оказался именно в таверне Глухого Пью, причем именно в тот момент, когда туда заявится этот присный Повелителя Мертвых.

– Ты пойдешь со мной и покажешь дорогу.

Нет!! Это было слишком! Ноги и руки Ральдрика вдруг стали ватными. Уже теряя сознания, толстяк тонким голоском пропищал:

– Пощади, о всемогучий! Мне не вынести дороги туда. Возьми лучше душу мою…

Всемогучий в сердцах сплюнул и оттолкнул тело.

– На кой она мне сдалась, твоя жалкая душонка. Но, гляди, толстяк, коли соврал или с моими что не так, я вернусь за ней, твоей душонкой. Клянусь кровью Крома!

С этими словами он исчез.

– Хозяин, хозяин! Очнитесь, мой господин! Да что же это с ним…

Ральдрик с трудом разлепил глаза. На него смотрела худосочная физия какого-то мелкого беса. Видать, тот гигантский демон доставил-таки меня на Серые Равнины, отрешенно подумал хозяин гостиницы. Доставил – и передал своим помощникам, значит…

– Во имя Митры, оставь меня, Нергалье семя… – простонал Ральдрик, в душе не надеясь, что бес прислушается к его нижайшей просьбе; как известно, Солнцеликий не имел власти над Царством Мертвых.

– Это я, Гильмо, я! – сказал худосочный бес. – Чего вы ругаетесь, хозяин? Или меня не узнаете?..

И вправду Гильмо. Ральдрик осмотрелся и узнал свою спальню. Вряд ли Нергалу нужна его спальня, подумал он. Значит, жив?

– Да живы вы, живы, мой господин, хвала Митре, – осклабился Гильмо. – Скажите лучше, что с вами приключилось!

Голова болела страшно. И горло болело тоже. Значит, демон не приснился ему? Конечно же, нет.

– Твоего хозяина едва не утащили на Серые Равнины, Гильмо, – прошептал Ральдрик. – Этот демон…

– Маркиз дель Сантос?

– Не-е-ет, – толстяк помотал головой, чем вызвал новый приступ боли, – не маркиз! Слуга Нергала! Он сам мне в этом признался. Да еще Крома какого-то.

Тощий зингарец с подозрением взглянул на хозяина.

– Вы точно помните насчет Крома, мой господин?

– Митра свидетель, он Крома через раз упоминал! – побожился Ральдрик. – Видать, старший демон их какой, мне-то почем знать…

– Так я и думал, то-то я не зря подозревал, – пробормотал секретарь; обращаясь к Ральдрику, он спросил: – И что же он хотел от вас, этот служитель Крома?

– Хотел, чтобы я пошел с ним в таверну Пью за Одноглазым Йенусом.

Гильмо понял, что умственное здоровье хозяина несколько пострадало в результате встречи с мнимым маркизом. Еще Гильмо мысленно поставил свечку в храме Митры за упокой Одноглазого Йенуса и всей его банды, а вслух добавил:

– Я велю позвать лекаря, хозяин. Вам нужна помощь…

– К Нергалу лекаря! – неожиданно рявкнул Ральдрик. – Этот злодей обещал вернуться за моей душонкой! А знаешь ли ты, глупый зингарский писака, как эти демоны держат слово?! Не то, что мы, люди. Ты давай, спеши к градоправителю, пусть даст мне своих людей для охраны. На, отдай ему это, скажи, почтенный Ральдрик нижайше кланяется Его Светлости… – с этими словами толстяк передал своему секретарю все пять золотых песет, полученных вчера от Конана.

Пряча улыбку, Гильмо взял деньги. Затем он вышел из спальни хозяина, и тут взгляд его случайно упал на пурпурное знамя с золотым львом. Зингарец усмехнулся и заметил, сам для себя:

– Нет, хозяин, я не пойду к градоправителю. У меня есть идея получше. К тому же, мне это золото нужнее, чем Его Светлости. Пусть даже оно аквилонское, а не зингарское.

Одноглазый Йенус закончил диктовать послание и переспросил:

– Ну как, всё написал, Струто?

Тщедушный мужичок, у которого из всех зубов, полученных от мамы в детстве, остался лишь один желтый клык, отчего мужичка, чаще, чем Струто, звали Одинокий Зуб, промямлил:

– Всё, как ты сказал, Йенус.

– А ну, прочитай.

– «Благородному дому Хосе, маркизу дель Сантос. Отнеси две тысячи золотых монет в таверну Глухого Пью и отдай их высокому мужчине с черной повязкой на правом глазу…

– Зачеркни «высокому», Струто, – велел Йенус. – Напиши так: «красивому мужчине».

Одинокий Зуб исполнил указание главаря и стал читать дальше:

– «…и отдай их красивому мужчине с черной повязкой на правом глазу. Затем возвращайся в дом Толстого Ральдрика и жди там. Йенус». Всё.

– Ну, вроде правильно. А ты, женщина, может, чего добавить хочешь, а? – последние слова Йенуса были обращены к Зенобии.

Та дернулась, пытаясь вытолкнуть кляп.

– Смотри-ка, Одноглазый, хочет! – хихикнул один из бандитов.

– Поди, вытащи у нее кляп, Косой.

Бандит, который взаправду косил налево, подошел к Зенобии и освободил ее от кляпа. Только он сделал это, голос женщины, пронзительный, гневный, но полный достоинства, разнесся по разбойничьему логову:

– Освободите моего сына, подонки! Он еще ребенок!

– Ребенок?! – взъярился Йенус. – Да он чуть всех нас тут не искусал, твой ребенок! Ничего, пускай покамест посидит в веревках, я еще не решил, что с ним делать. А вот насчет тебя я уже принял решение, моя красавица.

Щеки Зенобии вспыхнули алым. Однако, как и подобает королеве, она тотчас взяла себя в руки и твердым голосом проговорила:

– Освободи его от кляпа, Йенус.

И столько в этом голосе хрупкой женщины было внутренней силы, что одноглазый главарь дал знак Косому, и тот вытащил кляп изо рта Конна.

– Отец насадит вас на меч, ублюдки Нергала, – вот были первые слова маленького принца, и в них сквозило такое убеждение, как будто смерть бандитов от руки отца являлась для Конна столь же очевидным фактом, как и восход Ока Митры по утрам и заход его по вечерам.

Зенобия бросила быстрый осуждающий взгляд на сына. Она запретила ему, будущему королю Аквилонии, выражаться подобно разбойнику с большой дороги. Однако, как видно, влияние отца оказалось сильнее воли матери.

– Смотри-ка, Йенус, этот сопляк назвал нас ублюдками Нергала, – обиженно заявил Одинокий Зуб.

– А вы такие и есть, раз держите нас здесь, – сказала Зенобия, решив разделить с сыном ответственность за оскорбление.

– Заткнись, женщина! – гаркнул главарь. – Не вынуждай меня портить тебе фигурку. Скажи лучше, есть ли у тебя что добавить к моему письму.

– У меня есть, – заявил Конн. – Напиши ему, где ты нас держишь.

– Этот сопляк начинает меня раздражать, – мяукнул Струто. – Неужели ты это стерпишь, Йенус?!

Одноглазый встал, подошел к связанному мальчугану и слегка пихнул его ногой.

– Закрой свою пасть, молокосос, иначе я сделаю это за тебя!

– Не трогай моего сына, подонок! – воскликнула Зенобия.

– Ну, а что ты мне сделаешь, если трону? – глумливо осклабился Йенус и с силой пнул Конна в бок. Мальчик скривился от боли, но не издал ни звука.

– Смотри-ка, терпеливый, – заметил Косой.

– Терпеливый или нет, а ножа забоится, – Йенус ухмыльнулся и обнажил кинжал.

Зенобия побледнела и попыталась ногой толкнуть главаря.

– Лежи! – прикрикнул на нее главарь. – Я возьму тебя после.

– Нет, возьми сейчас, только сына моего не трогай, – воскликнула Зенобия, чтобы выиграть время. Женская интуиция подсказывала ей, что помощь близка. Скоро придет спаситель и освободит жену и сына…

– Ну что ж, сама напросилась, маркиза, – осклабился Одноглазый Йенус. Он стал расстегивать штаны.

– Оставь маму, тварь! – гневно вскричал ребенок.

– Воткни ему кляп обратно, Косой, – приказал Йенус. – Этот сморчок утомил меня.

Косой поднял кляп и наклонился к Конну. Неожиданно мальчик рванулся вперед и вцепился зубами в нос разбойника. Косой взвыл от дикой боли.

– Глядите, волчонок откусил нос Косому! – завопил Струто.

Оставшийся без кончика носа головорез с воем бросился вон из логова. Проводив его взглядом, Йенус повернулся к Конну и поднял кинжал.

– Прощайся с жизнью, сопляк! Никому не позволено уродовать моих людей!

И стал опускать кинжал, целя в горло мальчику. Внезапно Йенус хрюкнул и стал заваливаться на спину. Спустя мгновение тонкий малиновый луч оставил свою метку на затылке Струто. А еще несколькими мгновениями позже мертвы были все бандиты.

– О, Митра! – прошептала изумленная Зенобия.

И было чему изумляться. Она ожидала увидеть Конана с мечом, а вместо этого не увидела ничего. Малиновые лучи смерти исходили как будто из пустоты.